Владимир Редькин: что творится в Большом театре — в страшном сне не снилось
25 июля 2015
Знаменитый баритон Большого театра, народный артист России поделился с «АиФ» наболевшим.
— Да, я действительно приветствовал назначение нового генерального, мы все в театре очень надеялись на перемены к лучшему, на возрождение традиций, на возвращение выдающихся спектаклей, и пока ещё продолжаем надеяться… Потому что, к сожалению, всё, что было с репертуаром и подбором составов исполнителей при старом руководстве, продолжается и сейчас. Как приглашали исполнителей со стороны, так и приглашают. Это несправедливо по отношению к певцам Большого театра. Настроение у многих артистов подавленное. Вы представьте на минуту: солист, который из себя что-то представляет и полон сил петь, не может сам себя защитить. Это катастрофа. А ведь мы говорим о звёздах мировой оперы. Елена Зеленская, Мария Гаврилова — блестящие сопрано. Меньше стал петь прекрасный бас Михаил Казаков. Отправили на пенсию одного из лучших теноров в мире Виталия Таращенко, которому 15 лет до этого не давали работать… Примеров много.
— Но гендиректор Владимир Урин говорит: «Сегодня любой мало—мальски талантливый голос нарасхват в мире».
— А почему мы должны искать работу на стороне? Большой театр — это лучшая сцена мира, это наш дом, и большинство артистов, которых я вам назвал, успели поработать, и очень успешно, и в Ла Скала, и в Венской опере, и в Метрополитен опера… Я и сам вообще-то много работал в крупнейших театрах мира. Пел с великим тенором Владимиром Атлантовым в «Пиковой даме» в Ла Скала в Милане и оперном театре Сан-Франциско. СЕленой Образцовой мы исполняли главные партии в «Трубадуре» в Испании. Также я работал в Штаатсопер в Вене, в Шотландской королевской опере, в Гамбурге и др. На сцене Большого мне посчастливилось петь с моим любимым педагогом и великим певцом Зурабом Соткилавой. А также сЕвгением Нестеренко, Маквалой Касрашвили, Тамарой Синявской, Владимиром Маториным… Их уровню я почему-то соответствовал! Я видел работу гениев Покровского, Рождественского, Светланова, Лазарева… Одним словом, 15 лет работал в великом Большом театре. А потом пришли люди, несоизмеримые по уровню дарования с этими титанами, но которым было дано право и власть вершить наши судьбы…
— «Художественная необходимость» — это очень субъективный показатель. Каждый слышит, как хочет услышать. Хотелось бы, чтобы оценку наших голосов давали профессионалы-певцы. Моё глубокое убеждение: пение должен преподавать певец, а фортепьяно — пианист. А когда люди, которые никогда в жизни не пели на сцене, преподают вокал и являются руководителями, это для меня странно и смешно. Вызывает очень много вопросов. Почему они в фаворе? Из каких таких соображений? Это преступление по отношению к театру. У руководства не должно быть абсолютной власти. Должен быть худсовет, как раньше, членами которого будут певцы, которые зарекомендовали себя как настоящие профессионалы оперы. Возрождение худсоветов — единственное спасение для Большого театра на сегодняшний день…
Убирать фантастические спектакли Покровского и на их место ставить «самодеятельность» — это даже не смешно. И чем это заменяется?! Я сходил осенью на «Риголетто». Начинается опера, танцуют абсолютно голые женщины, вообще ничего не прикрыто, задирают ноги… Потом выходит Риголетто с надувной куклой из секс-шопа. Раздвигает ей ноги и начинает лизать промежность. На сцене Большого театра!!! Потом переворачивает её и начинает делать характерные движения. Я плюнул и ушёл, неделю болел. После тех великих постановок, в которых я принимал участие, видеть подобное невозможно…
Слава Богу, что этого не видели мои педагоги, им в страшном сне не могло присниться, чтобы такое творилось в великом Большом театре…
www.aif.ru
А судьи кто?!
Ольга Шаблинская, «АиФ»: Два года назад вы с радостью говорили «АиФ»: наконец-то в Большой пришёл новый директор, который обещает задействовать только своих певцов…— Да, я действительно приветствовал назначение нового генерального, мы все в театре очень надеялись на перемены к лучшему, на возрождение традиций, на возвращение выдающихся спектаклей, и пока ещё продолжаем надеяться… Потому что, к сожалению, всё, что было с репертуаром и подбором составов исполнителей при старом руководстве, продолжается и сейчас. Как приглашали исполнителей со стороны, так и приглашают. Это несправедливо по отношению к певцам Большого театра. Настроение у многих артистов подавленное. Вы представьте на минуту: солист, который из себя что-то представляет и полон сил петь, не может сам себя защитить. Это катастрофа. А ведь мы говорим о звёздах мировой оперы. Елена Зеленская, Мария Гаврилова — блестящие сопрано. Меньше стал петь прекрасный бас Михаил Казаков. Отправили на пенсию одного из лучших теноров в мире Виталия Таращенко, которому 15 лет до этого не давали работать… Примеров много.
— Но гендиректор Владимир Урин говорит: «Сегодня любой мало—мальски талантливый голос нарасхват в мире».
— А почему мы должны искать работу на стороне? Большой театр — это лучшая сцена мира, это наш дом, и большинство артистов, которых я вам назвал, успели поработать, и очень успешно, и в Ла Скала, и в Венской опере, и в Метрополитен опера… Я и сам вообще-то много работал в крупнейших театрах мира. Пел с великим тенором Владимиром Атлантовым в «Пиковой даме» в Ла Скала в Милане и оперном театре Сан-Франциско. СЕленой Образцовой мы исполняли главные партии в «Трубадуре» в Испании. Также я работал в Штаатсопер в Вене, в Шотландской королевской опере, в Гамбурге и др. На сцене Большого мне посчастливилось петь с моим любимым педагогом и великим певцом Зурабом Соткилавой. А также сЕвгением Нестеренко, Маквалой Касрашвили, Тамарой Синявской, Владимиром Маториным… Их уровню я почему-то соответствовал! Я видел работу гениев Покровского, Рождественского, Светланова, Лазарева… Одним словом, 15 лет работал в великом Большом театре. А потом пришли люди, несоизмеримые по уровню дарования с этими титанами, но которым было дано право и власть вершить наши судьбы…
Тенор Зураб Соткилава и его ученик баритон Владимир Редькин. Фото: РИА Новости/ Сергей Пятаков
«Голая» опера
— А вот по поводу «варягов» Урин сказал «АиФ»: «Любое назначение на партию продиктовано не процентным соотношением между русскими и иностранными певцами, а художественной необходимостью».— «Художественная необходимость» — это очень субъективный показатель. Каждый слышит, как хочет услышать. Хотелось бы, чтобы оценку наших голосов давали профессионалы-певцы. Моё глубокое убеждение: пение должен преподавать певец, а фортепьяно — пианист. А когда люди, которые никогда в жизни не пели на сцене, преподают вокал и являются руководителями, это для меня странно и смешно. Вызывает очень много вопросов. Почему они в фаворе? Из каких таких соображений? Это преступление по отношению к театру. У руководства не должно быть абсолютной власти. Должен быть худсовет, как раньше, членами которого будут певцы, которые зарекомендовали себя как настоящие профессионалы оперы. Возрождение худсоветов — единственное спасение для Большого театра на сегодняшний день…
Солист Большого театра Владимир Редькин, художник Никас Сафронов и пианист Юрий Розум. Фото: РИА Новости/ Екатерина Чеснокова
Я скажу ещё одну страшную вещь: из репертуара убираются великие спектакли. Например, «Тоска» гения оперной режиссуры Бориса Покровского и выдающегося художника Валерия Левенталя. Я не понимаю, как это произошло, что спектакль уничтожили… Когда главным дирижёром Большого театра был гениальный дирижёр Геннадий Рождественский, журналист задал ему вопрос: «Будете ли вы менять репертуар? Пора бы его обновить». Гений ответил: «В Большом театре есть спектакли, которые нужно охранять как музейную ценность, драгоценность». Вот это я понимаю — подход! Снят прекрасный «Набукко» Михаила Кислярова с интересным художественным решением. Список можно продолжить.Убирать фантастические спектакли Покровского и на их место ставить «самодеятельность» — это даже не смешно. И чем это заменяется?! Я сходил осенью на «Риголетто». Начинается опера, танцуют абсолютно голые женщины, вообще ничего не прикрыто, задирают ноги… Потом выходит Риголетто с надувной куклой из секс-шопа. Раздвигает ей ноги и начинает лизать промежность. На сцене Большого театра!!! Потом переворачивает её и начинает делать характерные движения. Я плюнул и ушёл, неделю болел. После тех великих постановок, в которых я принимал участие, видеть подобное невозможно…
Слава Богу, что этого не видели мои педагоги, им в страшном сне не могло присниться, чтобы такое творилось в великом Большом театре…
www.aif.ru
305 просмотров